Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[Брусилов был зачислен в Пажеский корпус]

Брусилов был зачислен в Пажеский корпус не из снисхождения, а по закону: согласно Уставу в число пажей могли зачисляться только сыновья и внуки лиц «первых трех классов» (по тогдашней табели о рангах), то есть дети военных или гражданских генералов и соответствующих им придворных чинов.

Итак, летом 1867 года Брусилов прощался со своим дядюшкой, готовясь остаться один в столице. Карл Максимович, как всегда подтянутый и строгий, не мог сдержать волнения.

— Алексей, — давал он последнее напутствие воспитаннику, — я тебя люблю, как сына, я и тетя Генриетта будем тебя ждать и всегда тебе поможем. Но прежде всего запомни, сынок, следующее: служи честно. Береги свое доброе имя. Не поддавайся соблазнам. Будь послушен старшим, исполняй свой долг — и господь не оставит тебя. А теперь давай простимся.

Дядя с увлажненными глазами обнял племянника, а тот... Что ж, тот расплакался. Ведь он еще не вышел из детского возраста. Впрочем, будущий паж и будущий генерал Алексей Брусилов плакал последний раз.

Началась новая жизнь. Пажеский корпус размещался в самом центре Петербурга, в прекрасном здании на Садовой улице, близ Невского проспекта (теперь там Ленинградское суворовское училище). Чаще всего переход от теплоты семейной жизни к строгому военному распорядку проходит болезненно. Однако у Алексея имелось в натуре то, что называется «военная косточка». Он легко и охотно принял казарменный быт, суровые, порой жестокие законы мужского военного братства, без напряжения привыкал к армейской дисциплине и послушанию.

В ту пору уровень преподавания и воспитания в Пажеском корпусе был достаточно высок. Образовательная про-

[18]

грамма отличалась разносторонностью и шпротой: воспитанники изучали — помимо, разумеется, чисто военных предметов — математику, физику, географию, историю, естествознание, рисование, русский и иностранные языки. Преподаватели в корпусе подбирались из числа самых известных и уважаемых, нередко там читали свой курс профессора Петербургского университета и других высших учебных заведений. Требования к воспитанникам были довольно жесткими, никаких послаблений не делалось, хотя воспитанники были отпрысками важных родителей.

В корпусе не только обучали, но и воспитывали в самом точном смысле этого слова. В каждом классе имелся воспитатель, который внимательно следил за поведением и нравственностью воспитанника. В Военно-историческом архиве сохранились характеристики, регулярно составлявшиеся на каждого ребенка. Педагоги корпуса старались чутко наблюдать за юной личностью и подмечать характерные черты, склонности, пристрастия каждого.

Вот, например, как выразительно обрисован пятнадцатилетний Алексей Брусилов его воспитателем штабс-капитаном Песковым после первого года обучения: «Характера резвого и даже шаловливого, но добр, прямодушен и чистосердечен, никогда не скрывает своих дурных сторон и но хвалится хорошими, как к своей, так и к чужой собственности имеет полное уважение, к одежде всегда опрятен и бережлив. В разговоре несколько грубоват и резок, развит хорошо. Способности тоже хорошие, но любит лениться, а потому и успех только что порядочный».

К этой крайне любопытной характеристике стоит присмотреться повнимательнее. Отметим «добр, прямодушен и чистосердечен». Запомним эти бесхитростные, но точные слова: ведь юный воспитанник Пажеского корпуса был наделен этими качествами, видимо, в той же степени, что и позже знаменитый полководец Брусилов.

Ребенком Брусилов не проявлял большого рвения к учебе: в начальных классах педагоги причисляли его к разряду «удовлетворительных». Впоследствии он сам о себе писал так: «Учился я странно: те науки, которые мне нравились, я усваивал очень быстро и хорошо, некоторые же, которые были мне чужды, я изучал неохотно и только-только подучивал, чтобы перейти в следующий класс...»

В пятом классе дело пошло еще хуже. В характеристике говорится: «Заниматься стал очень слабо». И чуть позже: «Курит и вошел в товарищеский кружок шалунов». (Заметим, что в ту пору в русском языке слово «шалун» имело

[19]

несколько иной смысл, чем ныне, приближаясь к значению «сорванец» и т. п.) Итог оказался, как и следовало предполагать, плачевным: Алексей не выдержал годовых испытаний, его оставили в 5-м классе на второй год.

Перспективы были нерадостными, но... Но, к счастью, это была лишь поверхностная болезнь. Судить об этом теперь можно твердо, ибо сохранились развернутые характеристики его опытных педагогов. Вот одна, составленная в самое неудачное для будущего генерала время: «В поступках прям и верен самому себе; благоразумен и поэтому сговорчив; когда говоришь с ним о его заблуждениях — его трудно заставить, но легко убедить. Добр — простит обиду и поможет».

К сожалению, о внутреннем мире Брусилова-юноши мы знаем очень мало достоверного: ни дневников его, ни писем, ни рассказов близких. В мемуарах своих об этом времени оп пишет предельно кратко. Можно лишь утверждать, чисто по внешним приметам, что в шестнадцать-семнадцать лет он переживал какую-то душевную невзгоду. Видимо, отсюда нервозность поведения, рассеянность (которую иногда неверно толковали как леность), шалость и печальный итог — второгодничество. Нет сомнений, то была опасная, можно сказать, критическая точка в его возрасте. Сможет ли Алексей взять себя в руки, подтянуться, проявить необходимейшую для всякого желающего быть военным строгую самодисциплину? Или...

Из Петербурга ему пришлось вернуться в Кутаиси, к дяде. Год Алексей провел в Кутаиси. Видимо, много пережил за это время, много занимался. Вернулся в корпус он другим человеком: собранным и подтянутым. Сразу сдал экзамен не только за 5-й класс, но и за следующий — тот, который пропустил. Теперь дело пошло куда лучше. В старших, выпускных, классах занятия шли уже исключительно по военному делу, и Брусилов занимался с большой охотой.

Позже он рассказывал:

— В специальных классах было гораздо интереснее. Преподавались военные науки, к которым я имел большую склонность. Пажи специальных классов помимо воскресенья отпускались два раза в неделю в отпуск. Опи считались уже на действительной службе. Наконец, в специальных классах пажи носили кепи с султанами и холодное оружие, чем мы, мальчишки, несколько гордились...

В отпуск по воскресным дням Брусилов ходил в дом двоюродного брата Карла Максимовича Гагемейстера — гра-

[20]

фа Юлия Ивановича Стембока. Хозяин дома занимал тогда видный пост директора департамента уделов, был хорошо образован, имел широкий круг знакомых. В его доме Брусилову посчастливилось увидеть Ф. М. Достоевского, Д. В. Григоровича и других известных литераторов. Разумеется, нельзя говорить о каком-либо общении юного пажа с именитыми писателями, но недооценивать это обстоятельство тоже нельзя: ничто не может заменить живого впечатления от человека значительного, а от писателя — особенно. Совсем по-другому воспринимается произведение, когда знаешь его автора. Алексей в детстве много читал, это заслуга его приемных родителей. Юноши порой пренебрегают художественной литературой, с Алексеем этого не произошло. Он всю жизнь много читал и внимательно следил за новинками отечественной и европейской литературы, хорошо знал наиболее значительные произведения того периода.

Наконец настал долгожданный час выпуска и производства в офицеры. Пажеский корпус готовил своих питомцев в основном для службы в гвардии. Но правила были строги, и те, кто успевал хуже, попадали в армейские части. Алексей Брусилов попал в 15-й Тверской драгунский полк. Эго его устраивало: во-первых, он страстно любил кавалерию, во-вторых, полк стоял в Закавказье, недалеко от Кутаиси.

Позже он признавался:

— В гвардию я не посягнул выходить вследствие недостатка средств.

Да, препятствие весьма существенное: молодому офицеру гвардии полагалось (не по уставу, конечно) вести жизнь на широкую ногу, и стоила такая жизнь в Петербурге баснословных денег. Где было взять их Алексею? Два младших брата еще подрастали...

Шло на исход лето 1872 года, когда Алексей покидал столицу. Девятнадцатилетний юноша был упоен своим новым положением: он офицер, да еще офицер-кавалерист, оп избавлен от мелочной опеки ученичества, ему открыты, как казалось, все радости мира. Вспомним, как начал свою офицерскую службу ровесник Брусилова герой «Капитанской дочки» Петр Гринев. По пути к месту назначения он выпил со случайным знакомым, охмелел с непривычки и проиграл в бильярд сто рублей — сумму по тем временам баснословную. А. С. Пушкин точно изобразил настроения и повадки новоиспеченного офицера дворянина. Примеров, подобных описанному, в реальной жизни предостаточно.

[21]

Подобное слупилось и с Брусиловым, позже он рассказывал о себе с юмором:

— Вернувшись опять на Кавказ, уже молодым офицером, я был в упоении от своего звания и сообразно с этим делал много глупостей, вроде той, что сел играть в стуколку с незнакомыми людьми, не имея решительно никакого понятия об этой игре, и проигрался вдребезги, до последней копейки. Хорошо, что это было уже недалеко от родного дома и мне удалось занять денег благодаря престижу моего дяди. Я благополучно доехал до Кутаиси...

Как видно, мало что изменилось за сто лет: Брусилов не первый и не последний, конечно.

На исходе лета 1872 года он благополучно прибыл в свой полк — первое место службы. Оп стал кавалерийским офицером, драгуном.

Сегодня это слово исчезло из языка, тут нужны пояснения. Драгуны — один из родов кавалерии, причем наиболее поздний из всех других (об этом чуть ниже). И поскольку сам Брусилов всю жизнь был кавалеристом — и но только по роду службы, но и по призванию, — следует сказать хотя бы несколько слов о роли кавалерии в военной истории.

Несомненно, пехота старше, нежели конные войска: велись между древними пародами уже долгие, большие, кровопролитные войны, а лошадь еще даже не была приручена. Впервые в бою лошадь была использована запряженной в колесницу: легкая двухколесная повозка с одним или — реже — несколькими воинами. Хорошо известны изображения колесниц в древнеегипетских росписях: в Египте полки колесничих стали главным видом вооруженных сил, сами фараоны выезжали в бой на колесницах.

Отряды вооруженных всадников, то есть кавалерия в привычном для нас облике, появились также в глубокой древности у кочевых племен. Самые, пожалуй, знаменитые из них — наши далекие соотечественники скифы. Вооружены они были не копьями и саблями, а луком со стрелами, то есть оружием дальнего боя. И это не случайность, а закономерное следствие уровня тогдашней техники: люди еще не придумали стремян, ездили «охлюпкой». Без опоры на стремена трудно нанести сильный удар и при этом не упасть с коня, значит, нельзя успешно владеть оружием ближнего боя.

Отсутствие стремян было причиной относительно малого значения конницы в античном миро. В армиях греков и

[22]

римлян главной ударной силой стала тяжело вооруженная пехота. Не знал древний мир и подковы, и потому кавалерия была ограничена в своих передвижениях: лошади легко сбивали копыта, особенно на твердом грунте. Александр Македонский, Ганнибал и Цезарь хоть и были сами прекрасными наездниками, но прославились успехами прежде всего своей великолепной пехоты.

Расцвет кавалерии приходится на средние века. И на Востоке, н на Западе конница стала главной силой в сражениях, а пехота сделалась чуть ли не вспомогательными войсками. В Западной Европе основу армии составляла тяжелая рыцарская конница, сильно вооруженная, но малоподвижная. Напротив, па Востоке (например, у арабов или татаро-монголов) возник иной тип кавалерии — легкая и подвижная, главным оружием стали искривленный меч, сабля (впоследствии она стала оружием почти всех конных войск). Во время крестовых походов и при нашествии татаро-монголов на Польшу, Чехию и Венгрию оба вида кавалерии столкнулись. Итог этих столкновений, в общем-то, в пользу легкой и подвижной кавалерии Востока, однако истина лежала посредине.

На Руси сложился свой тип кавалерии, где был равно использован опыт Запада и Востока. Конница Киевской Руси, а позже и Московского царства имела более тяжелое вооружение, чем степные орды, но подвижность русской кавалерии все же была несравненно выше, чем у западных рыцарей. В этом одна из причин того, что наши предки в конечном счете смогли отразить наступления армий захватчиков, вторгавшихся на Русь как с Востока, так и с Запада.

Появление огнестрельного оружия сразу же подняло значение пехоты, но отнюдь не упразднило конницу. Тогда же встал вопрос: возможно ли сочетать коня и ружье? Ведь на скаку с седла не попадешь в цель из тяжеленного мушкета... Военная практика не замедлила подсказать решение, и тогда-то появились драгуны. Происхождение этого слова неясно, зато точно известно время и место рождения этого вида кавалерии. В конце XVI века французская армия сражалась в Италии. Маршалу Бриссаку необходимо было срочно перебросить отряд пехоты. Он догадался посадить пехотинцев на лошадей; у заданной цели новоявленные кавалеристы спешились и повели бой, как им положено, в пешем строю. Маневр Бриссака оказался неожиданным и успешным.

Как все истинно ценное, опыт этот получил быстрое распространение. В XVII столетии драгунские части появляют-

[23]

ся во всех европейских армиях. В 1631 году первый драгунский полк был сформирован в России. Укомплектован он был иностранцами, и потому опыт оказался неудачным. Наши драгунские полки появились в царствование Петра Великого. Именно тогда, во времена Полтавы и походов в Германию п Персию, где дотоле никогда не видели еще русских знамен, именно в ту пору российская кавалерия состояла почти сплошь из драгунских полков. Это и понятно. Смелые и решительные войны Петра отличались размахом и маневром, а поэтому, коли пришла нужда, — пехоту на коня! Всадников в пешие шеренги! «А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, жила бы только Россия!» — так сказал сам Петр перед решающей Полтавской битвой.

Драгуны остались в нашей военной истории как детище Петра. При нем же, в 1703 году, возник и Тверской драгунский полк. История его известна довольно хорошо, и это долгая, славная и очень интересная история. К сожалению, не место излагать ее здесь, как и рассказывать о роли драгунских войск в русской армии. В течение XVIII века возникали свои моды и пристрастия, драгуны то спешивались и становились карабинерами, то, напротив, «утяжелялись» и превращались в кирасир. С начала XIX века драгуны опять стали существенной частью кавалерии, а полк, в котором начинал службу молодой Брусилов, участвовал почти во всех военных кампаниях, что вела Россия с 1812 года.

[24]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС