Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[Брусилов желал наступательных действий и не боялся брать на себя ответственность]

Итак, Брусилов желал наступательных действий и не боялся брать на себя ответственность. И еще говорят, что один в поле не воин! Воин есть всегда воин, в одиночестве он или в строю себе подобных. И что же, пример даже одного смелого ратника не может не увлечь других, а с другой стороны — им-то, тем, кто трусит, какой укор, какая неприятность! Он в бой, а они, значит, робеют? А как в этом признаться?

Тут же и Куропаткин, и Эверт сочли необходимым вновь подняться и заявили, что они наступать могут, но с оговоркой — ручаться за успех нельзя. Эти заявления, изумительно странные для столь крупных по должности военачальников, заставили Брусилова подумать: «Такого ручательства ни один военачальник никогда и нигде дать не мог, хотя бы он был тысячу раз Наполеон!»

Затем стали рассматривать предполагаемые сроки наступления. Союзники, как стало известно, не могли подготовиться ранее начала июня (по новому стилю). Русская Ставка также решила отложить наступление до конца мая, оглядываясь на союзников.

[180]

Так как совещание продолжалось долго, дважды делали перерыв: в 12.45 ходили завтракать к царю, в 6 часов вечера отправились обедать уже основательно.

В столовой, на втором этаже, накрыты два стола: большой, сервированный для обеда, и у окна — маленький, с закусками. Посуда на столе — тарелки, рюмки, кувшины с вином — серебряная, ни стекла, ни хрусталя, ни фарфора: считалось, что Ставка в походе, потому бьющиеся предметы из сервировки исключались.

Царь первый подошел к закускам, палил в серебряную чарочку водки, быстро и со вкусом выпил. За ним остальные. Гофмаршал указал, кому где сесть, приступили к обеду.

После сладкого Николай II вынул портсигар:

— Кому угодно закурить?

Когда царь докурил папиросу, подали кофе... По свидетельству очевидцев, в этот день царь обедом остался доволен, а потому и был в хорошем настроении. Потом начались разговоры — светские, сдержанные. Брусилову запомнился только один: к нему подошел Куропаткин и с осторожной ласковостью сказал:

— Алексей Алексеевич, вы только что назначены главнокомандующим, и вам притом выпадает счастье в наступление не переходить, а следовательно, и не рисковать вашей боевой репутацией, которая теперь стоит высоко. Что вам за охота подвергаться крупным неприятностям, может быть, смене с должности и потере того военного ореола, который вам удалось заслужить до настоящего времени? Я бы на вашем месте всеми силами открещивался от каких бы то ни было наступательных операций, которые при настоящем положении дела могут вам лишь сломать шею...

Совет был и хитер, и вкрадчив, но тут сквозило не участие, а опасение старого царедворца и неудачливого военачальника за свою собственную судьбу: как бы царю не приглянулась решительность и уверенность Брусилова, ведь в сравнении с ним другие и он, Куропаткин, выглядели не слишком-то... Брусилов знал, с кем говорит, и отвечал нарочито сдержанно и официально:

— Ваше высокопревосходительство, я о личной пользе не мечтаю и для себя решительно ничего не ищу. Поэтому нисколько не обижусь, если меня отчислят за негодность. Действовать же на пользу России я считаю долгом совести и чести.

Куропаткин пожал плечами и отошел...

Сразу же после обеда у царя Брусилов уехал в Берди-

[181]

чев, к штабу своего фронта. К своим войскам. Там было все гораздо проще и яснее.

Лишь много времени спустя Брусилов узнал, что после его отъезда из Ставки Иванов испросил аудиенцию у царя и доложил: будучи хорошо знаком с состоянием войск Юго-Западного фронта, по долгу службы он считает себя обязанным опровергнуть утверждения Брусилова о возможности наступления на этом участке фронта. Иванов считал, что попытка наступать приведет лишь к разгрому и захвату врагом Правобережной Украины и Киева. Выслушав, царь вполне обоснованно поинтересовался, почему же Иванов но высказал своего мнения на совете. Бывший главкоюз сослался на то, что его никто не спрашивал, а сам он не считал возможным навязываться с советами... Царь был тоже осторожен и нерешителен.

— Тем более я единолично по нахожу возможным менять решение военного совета и ничего тут поделать не могу, — сказал он. — Переговорите с Алексеевым...

Намеченные планы остались в силе. Подготовка к наступлению началась. И прежде всего на Юго-Западном фронте.

[182]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС