Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[К месту осмотра поехали на автомобилях]

К месту осмотра поехали на автомобилях. Царь, вместе с наследником, обошел войска, пропустил их мимо себя церемониальным маршем. Затем он поехал еще ближе к фронту и осмотрел перевязочный пункт для тяжелораненых. И вновь Брусилов с мучительным чувством наблюдал, что царь, теперь верховный главнокомандующий, не умеет говорить с солдатами, а потому они не испытывают того подъема духа, ради которого и проводятся исстари подобные смотры в вооруженных силах.

Даже на этом фоне жалко выглядел главнокомандующий фронтом генерал Иванов: навязчиво — несколько раз за день! — он предлагал, чтобы от имени армии Брусилов

[163]

обратился к царю с просьбой принять орден святого Георгия 4-й степени — царь, дескать, побывал в зоне артиллерийского обстрела. Брусилов мягко, но безоговорочно отклонил это предложение, считая для себя недопустимым превращаться в льстеца, и дипломатично посоветовал сделать это самому Иванову, поскольку он старший по званию. Тот, юля, попытался возложить это поручение на командующего 39-м корпусом, но генерал Стельницкий, видимо тоже не склонный к подхалимству, счел за благо уклониться от сомнительной чести. Орден царю так и не вручили...

Вскоре, однако, настойчивый Иванов собрал при штабе фронта георгиевскую думу под председательством Каледина, и дума решила преподнести Николаю II боевой орден. Известно, что против этого возражали другие главнокомандующие, а также Николай Николаевич, поскольку «отличия» Николая II не подходили под статус ордена. Царь орден принял и с удовольствием носил его. Так генералу Иванову удалось угодить императору. Поговаривали, что делал он это неспроста: положение бездарного генерала было очень шатким, открыто говорили в войсках о его полной непригодности.

Германское наступление выдохлось, и с осени 1915 года на русском фронте наступило затишье. Война принесла России тяжелые поражения и утраты: русские войска вынуждены были оставить Галицию, Польшу и Литву. Велики были и людские потери армии: с начала войны они составили 3 400 тысяч человек, из них 312 тысяч убитыми и 1 548 тысяч пленными и без вести пропавшими. Международные шейлоки преднамеренно стремились обескровить и разорить Россию...

Но все же австро-германское командование не добилось цели, поставленной в начале своей наступательной кампании: русская армия не была разгромлена и Россия не была выведена из войны. Более того, теперь русский фронт отвлекал гораздо больше сил противника, чем в начале войны: в сентябре 1915 года против России действовало 116 пехотных и 24 кавалерийских дивизии, тогда как против Франции и Англии — 90 дивизий. На Восточном фронте число германских дивизий возросло против 1914 года в 4 раза (с 17 до 65 пехотных дивизий). Русской кровью обеспечивалась передышка для Англии и Франции, а их правители не торопились — пусть пока воюют эти русские!

Терпя неудачи в борьбе один на один с превосходящим противником, Россия оказалась в тяжелом положении. Причины этих неудач коренились в промышленной и военно-

[164]

технической отсталости страны, в неспособности организовать снабжение армии, слабости военного руководства, а также в своекорыстном поведении союзников.

Ясно, однако, что основными были тут причины не технические, а социальные. Захватническая, грабительская война была глубоко чужда трудовому народу России, ее рабочим и крестьянам. Они еще шли под огонь, будучи обманутыми или принужденными к тому, но постепенно все более и более ясно начинали понимать суть происходящего: их кровыо и страданиями, миллионными жертвами оплачивается торжество буржуазии, как русской, так и зарубежной. Прозрение приходило медленно, но неотвратимо.

Если посмотреть русскую периодическую печать 1915 года, почитать стенограммы тогдашних заседаний Государственной думы, то прежде всего бросается в глаза одна тема: нехватка боеприпасов, в основном снарядов. Армия стонала и молила: «Снарядов, снарядов, снарядов!.. Немцы засыпают нас, а мы не отвечаем!..» Так и вошло в историю лето 1915 года как период полной беспомощности военного и политического руководства России в деле снабжения армии.

На самом деле все обстояло несколько сложнее: ведь снаряды-то были!

...Вскоре после окончания войны генерал А. А. Маниковский, ведавший боевым снабжением русской армии в годы войны, издал капитальный двухтомный труд на эту тему. Так вот, из приведенных в книге Маниковского весьма достоверных данных следует весьма примечательный вывод. Придется перейти к сухому языку чисел, но только этот язык окажется здесь убедительным.

Итак, за пять месяцев войны в 1914 году русские трехдюймовые пушки израсходовали 2,3 миллиона снарядов, а довоенный их запас составлял 6,3 миллиона, да изготовлено снарядов в августе — декабре 1914 года еще 616 тысяч. Так что в 1915 году русская армия вступала с запасами более чем в 4,5 миллиона трехдюймовых выстрелов (заметим, что орудие этого калибра было основным в тогдашней русской армии). В 1915 году таких снарядов в России произвели 10 миллионов, да еще 1,2 миллиона привезли из-за рубежа. Итого получается круглым счетом до 16 миллионов. За пять месяцев отступления 1915 года (май — сентябрь) русская артиллерия расстреляла немногим более 4 миллионов трехдюймовых снарядов. Куда же делись все остальные?!

Можно и нужно говорить о неорганизованности, безала-

[165]

берности и бесхозяйственности, царившей в тылу, неспособности царских чиновников справиться с труднейшими хозяйственными задачами. Можно и нужно говорить о падении дисциплины в армии, когда солдаты, которым были чужды интересы войны, не берегли винтовки и патроны, бросая их как попало и где попало, продавали свое обмундирование и сапоги, меняли их на колбасу, а то и на самогон.

Тут, кстати, о сапогах. Как много и красочно было написано и тогда, и позднее о «босоногом воине»! Но факты говорят: в годы войны среди прочего обмундирования на фронт было отправлено 86 миллионов пар сапог и ботинок! Поскольку в армию за тот же период было призвано чуть более 15 миллионов человек, становится ясным: такую прорву обуви они износить не могли. Куда же обувь исчезала? В мемуарах Брусилова читаем: происходило это не потому, что сапог было мало, «а вследствие непорядков в тылу: чуть ли не все население России ходило в солдатских сапогах, и большая часть прибывших на фронт людей продавала свои сапоги по дороге обывателям, часто за бесценок, и па фронте получала новые. Такую денежную операцию некоторые искусники умудрялись делать два-три раза. То же самое происходило и с одеждой, которую не стесняясь продавали, и зачастую солдаты, отправленные из тыла вполне снаряженными и отлично одетыми, обутыми, на фронт приходили голыми».

Брусилов не сообщает, какие же все-таки меры принимались. Из документов, однако, известно, что меры эти были достаточно строги и несколько своеобразны. Так, в приказе по 8-й армии от 14 февраля 1916 года говорилось: «Нижних чипов, промотавших вещи в пути, а также при-бывших на этап в рваных сапогах, арестовать и предавать суду, подвергнув предварительно наказанию розгами». Проштрафившиеся солдаты получали обычно 50 розог. Применяли подобные меры и другие генералы, по розги, конечно, не могли решительно приостановить разложение армии и падение дисциплины. Ясно, что эти способы никак не могут быть нами одобрены, это лишь подтверждает, что и Брусилов разделял некоторые предрассудки своей среды. Но порядок был нужен, а как его достичь?..

[166]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС