Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[За время обучения Брусилов побывал в лучших кавалерийских частях русской армии]

За время обучения Брусилов побывал в лучших кавалерийских частях русской армии, познакомился со множеством замечательных конников, опытнейших боевых офицеров. Пусть программа офицерской школы предоставляла возможности для ничегонеделания или даже откровенного отлынивания от занятий, он учился с удовольствием и старанием человека, преданного любимому делу. Он упорно штудировал древнейшую из военных наук — кавалерийскую науку. И пусть роль кавалерии вот-вот начнет снижаться (Брусилов не мог еще это предчувствовать), но страсть к атаке, жажду стремительного наступления, прорыва, это необходимейшее качество военачальника, он в немалой степени обрел, совершенствуясь в кавалерийском искусстве.

Быстро и легко пролетели два неполных года. Так бывает всегда, когда человек занимается любимым делом, и

[60]

занимается им в охотку. Брусилов сумел взять все из предоставленных ему возможностей. Он занимался так прилежно, что на него обратило внимание высшее руководство русских кавалерийских войск. А ведь вновь созданная школа подчинялась ни много ни мало главному инспектору всей кавалерии! Опять же, Брусилов не участвовал в кутежах, дуэлях, не проигрывался в карты «на мелок» (то есть в долг, на запись), как это было, увы, общепринято и совсем даже не осуждаемо в среде столичного офицерства. Он не угодничал, не прислуживался перед начальством, что не любят товарищи по службе и не всегда одобряет само начальство. Не барствовал, не мордовал низших чинов. В итоге он научился многому, был уважаем товарищами и отмечен командованием.

12 августа 1883 года Брусилов, как сказано в его послужном списке, «окончил курс наук отдела эскадронных и сотенных командиров по разряду «отличных».

По окончании школы он рассчитывал вернуться в свой родной Тверской полк. Однако судьба распорядилась иначе. Командование русской кавалерии положительно оцепило первый опыт работы школы, решено было ее деятельность расширить. А для этого требовались преподаватели. Выбор пал на Брусилова. Он подходил по всем статьям: имеет боевой опыт и боевые награды, прекрасный кавалерист, любит свое дело, а кроме того, что очень важно для всякого преподавателя, аккуратен до педантизма, дисциплинирован, требователен и ровен в обращении с людьми, ссор и склок вокруг него никогда не возникало.

Итак, непосредственно после окончания курса Брусилов был зачислен адъютантом школы. К тому времени он получил уже чин ротмистра, а незадолго до назначения тридцатилетний ротмистр был награжден орденом Анны 2-й степени. Причем в наградном приказе было отмечено, что отличие это он получил «вне правил», то есть не за выслугу лет, а за заслуги. Заслугами этими были его отличные успехи в учебе.

Обязанность хорошо заниматься в высшем учебном заведении в то время отнюдь не почиталась как непременная добродетель. Студенты иногда по десять лет тянули университетский курс. В военной же среде было несколько иначе, но прилежание в науках и здесь наблюдалось весьма прохладное. Неудивительно, что упорный, трудолюбивый и способный Брусилов сразу обратил на себя внимание преподавателей и командования.

[61]

Итак, в тридцать лет Брусилов достиг прекрасного служебного положения. Ближайшее будущее представлялось прочным и определенным. В это время произошло еще одно знаменательное событие в жизни тридцатилетнего ротмистра — он делает предложение руки и сердца племяннице своего воспитателя Карла Максимовича, молоденькой девушке Анне Николаевне фон Гагемейстер.

Детство, проведенное в доброй, чуткой семье, оказало влияние па характер Брусилова. Он любил семейный уют, скромные домашние радости, тихие вечера с близкими за большим столом. Он мечтал о семье и семьянином оказался очень хорошим.

Нам неизвестно, были ли романтические истории в молодости Брусилова. Скорее всего, нет. Вернее, одна была. В Тифлисе молодой Брусилов был принят в доме Фадеевых, хорошо известном в тамошнем обществе. Глава семьи Андрей Михайлович был крупным чиновником местной администрации. Но к тому времени он уже скончался. Сын его, Ростислав Андреевич, — видный военный теоретик и автор многих книг — унаследовал дом отца и его широкое гостеприимство русского барина. Здесь собиралось многочисленное образованное общество, в том числе много молодых офицеров.

Поручику, а потом штабс-капитану Тверского полка Брусилову в этом доме было приятно. Он стремился к очагу этого большого ухоженного дома, не разумея по молодости лет, что огонь тот был на поверку декоративным. Но легко судить потом, а тогда? В те годы молодой выпускник Пажеского корпуса, долгие месяцы торчавший в затерянных гарнизонах Закавказья, разве мог он устоять и не очароваться милой, уютной обстановкой, не плениться умными и серьезными разговорами, литературными и иными спорами? В спорах он участия не принимал, хотя с уважением и интересом слушал: то не его дело, военный человек должен быть сдержан в суждениях.

В доме Фадеевых очаровательно щебетала милая девочка-подросток Наденька, племянница хозяина. Молодой Алексей Брусилов церемонно, с нарочитой серьезностью ухаживал за ней; танцевал (а танцор он был отменный), болтал по-французски, деликатно поправляя Надины ошибки в разговоре. Сам-то Брусилов, по отзывам современников, говорил, как истый парижанин. Было ли что-нибудь серьезное в этом ухаживании? Вряд ли. Лишь впоследствии Брусилову неожиданно привелось вернуться «на круги своя», и возвращение это сыграло в его жизни и в па-

[62]

мяти о нем весьма существенную роль. Но об этом в свое время...

Итак, в 1884 году ротмистр Брусилов вступил в законный брак. По тогдашним правилам всякий офицер должен был испросить разрешения на женитьбу у командира своей части. То был обычай, законом не предусмотренный, но строго соблюдаемый. Командиром Брусилова был в то время начальник Офицерской кавалерийской школы генерал Тутолмин (он стал первым ее начальником и возглавлял школу до 1886 года). Согласие было, разумеется, дано, и охотно: ведь Брусилов не имел главного препятствия к вступлению в брак для офицера, препятствия, весьма нередкого в ту пору — наличия карточных и иных долгов.

Кто же была избранницей его сердца? И сердца ли?.. Мы располагаем кратким, по вполне определенным свидетельством самого героя, свидетельством, сделанным много- много лот спустя, а поэтому тем более достоверным. В воспоминаниях, написанных сорок лет спустя, когда «года минули, страсти улеглись», сказано: «Этот брак был устроен согласно желанию моего дяди, ввиду общих семейных интересов». И далее, сразу же после точки: «Но, несмотря на это, я был очень счастлив, любил свою жену горячо, и единственным минусом в моей семейной жизни были постоянные болезни и недомогания моей бедной, слабой здоровьем жены».

Да, Брусилов женился «согласно желанию дяди», но то был расчет не материальный, но имущественный или карьерный, а вступление в брак по искреннему и глубокому чувству долга. В его среде считалось, что семью следовало создавать не по страсти, не по прихоти, а из соображений высшего нравственного порядка. Брусилов был с этим согласен. Кроме того, разве мог он огорчить своего воспитателя, заменившего ему отца. Невеста — девушка его круга и безупречной чистоты. Будущая семья есть продолжение рода, сочетание обязанностей и взаимной ответственности. А любовь для всех положительных мужчин и женщин, считалось в то время, должна последовать уже в супружестве. Так жили до нас, так будем жить и мы. И жили хорошо. Уже много позже Брусилов имел полное моральное право заключить с исчерпывающей краткостью: «В общем, могу сказать, что первый мой брак был безусловно счастлив».

Жена — юная, хрупкая, болезненная и не очень внешне красивая — горячо любила мужа, жила его интересами, страстно желала детей, была скромна, благонравна и заботлива. Он отвечал ей совершенно тем же. Воспитанная

[63]

в семье прибалтийских немцев, Анна Николаевна была лютеранкой, но, вопреки настроениям семьи, ради мужа приняла православие, что для кроткой и послушной дочери означало шаг серьезный и существенный. Шили молодые супруги дружно, но... Здоровье подводило. Жена Брусилова родила мертвого ребенка. Затем второго. Наконец в 1887 году у них благополучно родился здоровый мальчик, нареченный по отцу Алексеем. Так появился на свет еще один Алексей Алексеевич Брусилов, четвертый уже потомок петровского сподвижника.

К службе в школе Брусилов приступил в уже знакомой ему должности адъютанта. Это было, прибегая к современным понятиям, нечто вроде заведывания учебной частью — должность весьма обременительная. Тем более что школа, по существу, только складывалась, многое предстояло усовершенствовать, изменить, уточнить и дополнить.

Брусилов принялся за дело основательно, вдумчиво и настойчиво. Деловитость Брусилова была именно такой. Ведь деловитость тоже бывает разной: у одних она взрывная, бурная, как водопад, а есть спокойная, неброская внешне, но целенаправленная и поэтому очень результативная. Не сразу, не рывком, но неуклонно и постепенно навел Брусилов четкий порядок на порученном его надзору участке.

Совершенно новые, неведомые ему ранее, служебные и человеческие взаимоотношения возникали теперь перед Брусиловым. Одно дело — командовать подразделением в воинской части. Там все просто: вот солдаты, вот офицеры — старшие или младшие. Иное дело здесь, в Офицерской (офицерской!) школе. Учащиеся тут тоже офицеры, причем уже не юноши, а тридцати- или сорокалетние люди, опытные и бывалые служаки. По чинам и званиям нередко они не уступали Брусилову, а кое-кто был и повыше. Руководить таким составом сложно, поэтому нередко между иными преподавателями и учащимися возникали ссоры на почве взаимно уязвленного самолюбия.

В таких вот условиях обнаружилась (а позже укрепилась) очень важная черта характера Брусилова, черта, без которой ему впоследствии было бы трудно, прямо-таки невозможно руководить большими массами людей: это необычайная человеческая деликатность в отношениях с подчиненными. Такая черта не есть умаление требовательности и даже строгости, как полагают иные строевики-горлодеры. Напротив, строгий приказ, отданный с учетом характера и настроения исполнителя, оказывается подчас самым по-

[64]

лезным для дела. И в Офицерской школе, и позже, до конца своей долгой-долгой военной службы, никогда Брусилов не позволял себе раздражаться, не капризничал, не обижал людей просто так, под горячую, несдержанную руку, «под настроение».

Бесспорно, подобная черта характера важна для всякого руководителя, а для военачальника, да еще в бою, в особенности: ведь люди вокруг тоже раздражены, распалены, нервны. Пример спокойно-сдержанного, но твердого руководства тут особенно впечатляет. Во все времена солдаты и офицеры любили и любят таких командиров, слушаются их, идут за ними беспрекословно.

Древнее искусство верховой езды Брусилов любил с юности и к тридцати годам почти овладел им. Но нет предела совершенству! И здесь, в школе, он продолжал тренировки, благо способствовало все тому. Сразу же по поступлении на службу в школу он был приглашен давать уроки верховой езды воспитанникам его родного Пажеского корпуса. Занятия проходили в манеже. Брусилов и его юные ученики отрабатывали технику выездки. Такие занятия доставляли ему больше удовольствия, чем исполнение адъютантской должности, да и пользу он приносил здесь поболее.

Вскоре Брусилов был назначен старшим учителем верховой езды и выездки лошадей Офицерской кавалерийской школы. То оказалось, несомненно, его стихией! Своих учеников (и без того опытных уже кавалеристов) он должен был превратить в совершенных наездников, одновременно подготовив из них воспитателей конного мастерства в войсках. Брусилов вел как практические, так и лекционные занятия по теории езды и выездки лошадей. Практика состояла из упражнений в манеже, скачек по гладкой местности с препятствиями, разного рода скаковых конкуров. Такого типа состязания нередко проводились в ту пору публично, вызывая огромный интерес, и не только у военных. Достаточно вспомнить знаменитую сцену из «Анны Карениной»— участие в скачках офицера-кавалериста Вронского: действие происходит в Петербурге в семидесятых годах прошлого века, то есть примерно в то же время, о котором идет наш рассказ.

Брусилов полагал (и неуклонно проводил свои убеждения в жизнь, начиная с себя самого), что кавалерийский начальник должен быть не только опытным и теоретически образованным офицером, но и умелым верховым ездоком, способным лично повести за собой войска. Такова уж сти-

[65]

хия кавалерийской войны. Кавалерия применяется прежде всего для атаки, а в атаке командир нередко должен быть впереди войск. Как же он может это сделать, если сам слабо держится в седле?

[66]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС