Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[Надвигался срок, избранный еще при старом режиме, для начала наступления]

Надвигался срок, избранный еще при старом режиме, для начала наступления. Но думать об этом на фронте в ближайшие недели и не приходилось. В Ставке это хорошо понимали. 9 марта Алексеев в докладе Гучкову сообщал: «События последних дней резко изменили картину и стратегическую обстановку. Балтийский флот является в данное время небезопасным, и трудно рассчитывать на восстановление его к началу плавания. Из Петрограда в армию распускаются по всем направлениям агитаторы, призывающие к неповиновению начальству, взывающие к солдатам об установлении выборочного начала на офицерских и командных должностях; производятся аресты офицеров и начальствующих лиц, чем подрывается их авторитет. Разложение тыла армии идет быстрым темпом, и в некоторых местах волна разложения уже докатывается до окопов.

При таких условиях возможно, что близок тот страшный час, когда отдельные части армии станут совершенно негодными к бою...»

Стремясь по возможности сильнее напугать военного министра, Алексеев рисовал ему страшную перспективу, с тем чтобы побудить действовать решительно: «Необходимо принятие неотложных и решительных мер, не медля ни одного дня, так как в противном случае с гибелью армии гибнет и Россия. Петроград в опасности, а с ним в опасно-

[246]

сти и вся Россия, и германское иго близко, если только мы будем потакать Совету рабочих депутатов и идти дальше по пути разложения армии вместо энергичного водворения дисциплины не только в войсках, но и в народных массах».

12 марта Алексеев направил военному министру новый доклад, в котором, нарисовав безотрадную картину состояния русской армии, приходил к выводу о необходимости отсрочить наступление, даже на несколько месяцев. До июня — июля Алексеев предлагал придерживаться строго оборонительного плана действий.

18 марта в Ставке было проведено совещание, которое пришло к выводу, что русская армия не сможет начать наступление в согласованный с союзниками срок — во второй половине апреля. Более того, высказывалось мнение о необходимости вообще отказаться от наступательных действий. Как повелось при «временных», Ставка запросила мнения главнокомандующих фронтами. Генерал Н. В. Рузский считал целесообразным ограничиться обороной, но главнокомандующие Западным и Юго-Западным фронтами были сторонниками активных действий. Они считали, трудно понять, на каком основании, что, чем быстрее войска будут втянуты в боевую работу, «тем они скорее отвлекутся от политических увлечений». Брусилов телеграфировал в Ставку: «Сегодня на военном совете всех командиров фронта под моим председательством единогласно решено: 1) армии желают и могут наступать; 2) наступление вполне возможно, это наша обязанность перед союзниками, перед Россией и перед всем миром; 3) это наступление избавит нас от неисчислимых последствий, которые могут быть вызваны неисполнением Россией ее обязательств, и попутно лишит противника свободы действий на других фронтах...»

Через два дня (20 марта) Брусилов прислал в Ставку рапорт, в котором подробно мотивировал телеграмму. Не отрицая сложности операции, он все же полагал, что «нам не следует отказываться от принятого и уже проводимого в жизнь плана действий; мы должны атаковать противника, так как это единственный выход при создавшейся обстановке. При обороне мы будем непременно разбиты, ибо противник легко может прорвать наше расположение в любой точке, — и тогда мы все потеряли...» Мнение Гучкова о неустойчивости войск Брусилов считал преувеличением. Характеризуя настроение солдат на своем фронте, он даже называл его «отличным» и утверждал, что «все хотят и ждут наступления».

[247]

Приходится и здесь признать, что генерал Брусилов, при всем его знании русского солдата, принимал желаемое за действительное, и в ближайшем будущем его ждали суровые разочарования на этот счет. Пока же он твердо полагал, что «пассивный образ действий убьет это настроение, разочарует, подорвет их веру в начальников, даст возможность широкого развития пропаганды и будет началом развала армии... Глубоко сознаю, что в настоящее время по общим соображениям нам более чем когда-либо необходима победа...»

Но не таково было (и это мы знаем теперь доподлинно) мнение крестьян и рабочих России, одетых в серые солдатские шинели, только они в марте 1917 года не осмеливались еще высказывать это мнение открыто. Так начиналось для генерала Брусилова коренное расхождение с русским народом, расхождение столь трагическое и для Брусилова, и для немалого числа других русских офицеров, любивших русскую армию, русский народ, Россию и веривших, что служат ей, когда гонят солдат в бессмысленное наступление...

Суждения подчиненных в этот раз повлияли па решение Алексеева: 30 марта он отдал директиву о подготовке наступления. По-прежнему основной удар должны были наносить войска Юго-Западного фронта.

Совсем еще недавно деятели будущего Временного правительства поносили «царское самодержавие», которое-де в своих лишь выгодах ведет «кровавую войну», а теперь... они сами готовы продолжать ее с не меньшим старанием! Все яснее становилось солдатам, что буржуазные деятели России есть лишь приказчики капитала и они ведут политику лишь в его корыстных интересах.

[248]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС