Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

[Отступление русских войск продолжалось]

Отступление русских войск продолжалось. 12(25) июля германцы заняли Тарнополь. После этого начали отходить войска 7-й и 8-й армий, а весь Юго-Западный фронт пришел в расстройство. Русские войска, не оказывая никакого сопротивления, бросали позиции и отходили на восток. Новый главкоюз, пытаясь их остановить, решил спасти положение, прибегнув к жестоким мерам. Корнилов сразу же отказался от «брусиловской системы уговаривания» (такое название получила она у генералов типа Деникина и Корнилова) и потребовал, учитывая серьезность положения, запретить всякие митинги в районе боевых действий, а в случае попыток их устраивать — стрелять в митингующих. Но ничто не помогло, обсуждение приказов в комитетах и на митингах продолжалось, и Юго-Западный фронт отступал.

Не спасла положение и атака Западного фронта. С утра 6(19) июля здесь началась мощная артиллерийская подготовка. Длилась она три дня; артиллерия практически уничтожила укрепление врага. Современные исследователи оценивают эту артиллерийскую подготовку как проведенную блестяще. Войска, поднявшись в атаку, почти не встретили сопротивления, прошли две-три линии окопов, побывали на неприятельских батареях, сняли прицелы с орудий и... вернулись назад. На следующий день боевые действия не возобновлялись.

Видимо, Брусилов понял неспособность русских войск к настойчивым атакам. 9(22) июля он телеграфировал главкозапу: «Повторные удары частями других корпусов могут расстроить и эти части, не дав ощутительного результата, почему ставлю первой вашей задачей сохранение боеспо-

[267]

собности армии, чтобы отнюдь не повторилось происшествие в Юзфронте, когда расстроенные атаками части бросили от незначительного удара со стороны противника позиции и начали неудержимо отступать...» Такие же указания последовали Северному и Румынскому фронтам. Верховный главнокомандующий наконец осознал, на что была пригодна его разложившаяся армия, и отказывался от призрачной возможности наступать.

Июньское наступление дорого обошлось русской армии: было убито, ранено и попало в плен 1968 офицеров и 56 361 солдат. Так закончилась последняя военная операция, которой руководил генерал Брусилов, закончилась не к его славе и не к славе русской армии.

Репутация Брусилова в армии и стране, заработанная за долгие годы службы, серьезно пострадала в эти дни, и не только из-за неудачи наступления, но и потому, что с его именем оказалось связанным решение Временного правительства о восстановлении смертной казни на фронте. Инициаторами этого решения были Корнилов и Савинков, требовавшие восстановить полевые суды и смертную казнь и получившие в этом поддержку Керенского. Брусилов в воспоминаниях утверждает, что сознавал бесполезность и даже вредность этого приказа, но все же согласился с Керенским и Корниловым. 12(25) июля смертная казнь была восстановлена.

«Я, верховный главнокомандующий, назначенный правительством, облеченным доверием народа, требую полного доверия и к себе. Все мои усилия направлены к одной цели — вывести страну из тягчайшего положения, спасти ее от угрожаемого немецкого рабства.

Довольно слов. Где бой, там нет места обсуждению и разговорам, а потому категорически приказываю:

1. Воспретить всякого рода митинги и общие собрания в войсковых частях в районах, подчиненных командующим армиями в период боевых действий, и в случаях попыток собрать таковые считать их незаконными сборищами, направленными против родины и свободы, и рассеивать их силой оружия...» и т. д.

...Впоследствии Брусилов писал, что некоторые из этих приказов появились под давлением извне, но это ни в коей мере не снимает с него ответственности за такие распоряжения. Так заканчивалось его пребывание на посту верховного главнокомандующего — прямо скажем, заканчивалось далеко не блестяще...

И все же Временное правительство, руководствовавшее-

[268]

ся классовыми интересами буржуазии, не было довольно Брусиловым. Двоевластие кончилось, но для расправы с революционным движением требовалась сильная власть, необходим был диктатор, Годился ли для этой цели Брусилов? Позднее он вспоминал, что в последние недели пребывания на фронте ему ведали приватно вопрос:

— Поддержите ли вы, Алексей Алексеевич, Керенского, если тот найдет необходимым стать диктатором?

Ответ был категоричным:

— Нет, ни в коем случае, ибо считаю в принципе, что диктатура возможна лишь тогда, когда подавляющее большинство ее желает.

Собеседник попросил Брусилова подробно обосновать свою мысль.

— Пожалуйста, кроме высших кругов буржуазии, диктатуры в России сейчас никто не желает. В особенности же ее не хочет вся солдатская масса на фронте. Попытку установить диктатуру солдаты, не без основания, воспримут как контрреволюцию, и следствием будет непременно избиение офицерского состава. Это во-первых, а во-вторых, я считаю Керенского по свойствам его истерической натуры лицом абсолютно неподходящим для роли диктатора.

Тогда собеседник задал вопрос, ради которого и затеивался весь разговор:

— А вы, Алексей Алексеевич, не согласитесь ли взять на себя бремя диктаторства? Ведь Россию надо спасать...

И вновь Брусилов ответил решительным отказом:

— Нет, ни в коем случае. Подумайте, кто же строит дамбу во время разлива реки — ведь ее снесут, неминуемо снесут прибывающие революционные волны...

Позднее, в воспоминаниях, Брусилов напишет; «Судя по ходу дела, зная русский народ, я видел ясно, что мы обязательно дойдем до большевизма. Я слишком люблю свой народ и давно знаю все его достоинства и недостатки. Я видел, что ни одна партия не обещает народу того, что сулят большевики: немедленно мир и немедленно дележ земли. Для меня было очевидно, что вся солдатская масса обязательно станет за большевиками и всякая попытка диктатуры только облегчит их торжество...»

Хотя подобное высказывание Брусилова было сделано много позже июля 1917 года, оно противоречит в известной мере его действиям: если имеется уверенность в торжестве большевиков-ленинцев, то зачем же прибегать к суровым мерам против них? Но остается твердо установленным факт: генерал Брусилов даже в самую тяжкую для

[269]

него пору не считал возможным стать диктатором и не будет поддерживать попытки установить диктатуру. В таком случае генерал Брусилов больше не нужен буржуазии, взявшей власть в России и готовой удержать ее какой угодно ценой.

12(25) июля, в разгар тарнопольского разгрома, Керенский предложил собрать в Ставке совещание высшего командного состава. К этому времени до Брусилова частным порядком дошло известие: Керенский ведет переговоры в правительстве о смене верховного главнокомандующего. Не исключено, что Керенскому стала известна нелестная для него характеристика, данная Брусиловым. Но Брусилов уходить не хотел. «Ни одной секунды я не думал об уходе, — говорил он корреспонденту газеты неделю спустя, уже в Москве. — Я всегда считал себя не вправе уйти и не хотел уходить, а, напротив, думал, что мой боевой опыт и мое знание офицера и солдата и отношение армии ко мне послужат тем звеном, которое облегчит воскресение армии...»

[270]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС