Сергей Семанов. Генерал Брусилов

1853-1926

БИБЛИОТЕКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ

Сергей Семанов

Генерал Брусилов

Документальное повествование

Честь и верность

Мансуровский переулок, тихий, чуточку с кривизной, с разновысокими домами по обеим сторонам неширокой проезжей части, этот истинно старомосковский переулок сохранился и поныне. И не v. только сохранился, но и мало изменился по сравнению с другими соседними улицами в самом центре Москвы. Только вот мостовые были булыжными, а тротуары — вымощены каменными плитами. С этой поправкой легко можно представить себе типичный московский переулок середины двадцатых годов.

...Весна выдалась ранняя — уже с начала марта обильно закапало с крыш, высокие сугробы потемнели и пожухли, потекли быстрые ручьи вдоль переулка и выглянули из-под стаявшего паста серые булыжники мостовой. Вдоль проталин гуляли осторожные вороны, за ними с гиканьем гонялись мальчишки. Обновляющаяся природа вступала в свои вековечные права.

Вдоль узкого тротуара неспешно и осторожно шел пожилой человек. Он опирался на палку, тщательно выби-

[9]

рая место для последующего шага среди проталин и наледей. Лицо его было сдержанно и непроницаемо, небольшие темные глаза смотрели спокойно и пристально, под вислым носом топорщились жесткие седоватые усы.

Одежда пожилого человека была самая простая — баранья шапка, тулуп, подшитые валенки с резиновыми галошами. Впрочем, так одевались в ту пору подавляющее число москвичей. Совсем недавно закончилась долгая и кровопролитная гражданская война. Ужасающая разруха оставила свои неизгладимые следы: здания хмурились облупившейся штукатуркой, покосились давно не чиненные ворота, то здесь, то там в домах наглухо были заколочены окна — грубые, пеоструганные доски сурово напоминали о недавних уличных боях, перестрелках, холоде и потерях.

Пожилой человек спустился к Арбату. То, что он был пожилой, и даже очень, выдавало его лицо — усталое лицо много пережившего и повидавшего мужчины. Но какой легкий шаг! Какая сухая фигура! Какая тонкая талия и гордая посадка головы! Нет, этот крепкий человек с утомленным лицом совсем не был похож на старика. Какой же старик так молодо ходит, так гибок в движениях и бодр, так строен, наконец!..

Арбат середины двадцатых годов сверкал и шумел всеми тогдашними соблазнами. О, после голодных лет соблазны те выглядели куда как привлекательно! На лотках продавались дорогущие папиросы и не менее дорогие конфеты, зелень, только что поступившая с далекого Юга, выпечка, соленья, всякое варево... Но это только первый взгляд, первый этаж надвигающейся роскоши! Далее громоздилась четырехэтажная громадина ресторана «Прага», откуда доносились звуки скрипок и пианино, немыслимые запахи готовящихся блюд, веселые голоса (надо заметить, что полвека назад, когда еще не существовало Нового Арбата, нынешний малоэтажный по-современному ресторан «Прага» был громадиной среди одноэтажных и двухэтажных вросших в землю домиков Арбата). Но что «Прага»! Там рядом красовались ювелирные магазины и модные парикмахерские, роскошная галантерея и салоны с парижской обувью, кинематографы с цветными афишами, где умирали от любви златокудрые красавицы.

Пожилой человек свернул налево и тем же легким шагом направился к Бульварному кольцу. Публика вокруг была самая пестрая. Роскошные франты в котелках, с тростями из слоновой кости вели под руки дам, украшенных маленькими — по тогдашней моде — шляпками и крупны-

[10]

ми бриллиантами на пальцах и в ушах. А рядом уверенно и спокойно, без суеты шагала пара красноармейцев — оба невысокие, плотные, в остроконечных шлемах, с красными нагрудными нашивками на шинелях. Кричат уличные торговцы — лотошники, папиросники, пирожники. И всюду — оборванные, грязные, вороватые мальчишки — те несчастные сироты убитых и умерших от голода родителей, что стали жертвами гражданской войны.

На углу Бульварного кольца, откуда уже виден Кремль с его золотыми главами, пожилой человек приостановился. Его окружили трое мальчишек — глаза смелые, совсем не соответствующие их мелким, хрупким фигуркам.

— Дяденька, дай что-нибудь! Дай, а?!

Пожилой человек молча и спокойно смотрит чуть вниз. Нет, ничего он им не может дать, да и что спасет их? Кусок хлеба? А как будет через час? Завтра?

Так же спокойно и внимательно смотрит пожилой человек в лица обездоленных ребят. Где их отцы? Не те ли молодые, крепкие ребята, что в 1916-м взломали австрийские укрепления п, казалось, готовы были прорваться к Карпатам, да только их... скосила их неприятельская шрапнель. Где их матери? Не те ли молодки, розовощекие и пышнотелые, что недавно, в голодные годы, погибали от сыпного тифа, недоедания и холода нетопленных квартир?..

Пожилой человек смотрит на беспризорных детей тем же спокойным и внимательным взглядом. Что ждет их? Неужели судьба прихвостней тех ненадолго разбогатевших гешефтмахеров с Арбата? Или хуже — не станут ли они обитателями тюрем или, как теперь говорят, исправительных домов? Но ведь им и их сверстникам завтра-послезавтра идти в армию. Как же тогда?

...Еще поворот налево, еще ближе стали башни Кремля, знаменитые Троицкая и прикрывающая ее Кутафья. И тут пожилой человек остановился и замер, как вкопанный. Правда, не он один. Вдоль стен Кремля, чеканя шаг, оглашая окрест звуками воинского духового оркестра, двигалась воинская часть. Под весенним горячим солнцем, среди остатков нерастаявшего снега, в ярких отблесках позолоченных кремлевских куполов и башен, во всем этом ярком великолепии скромно одетые красноармейцы, ведомые столь же неброско одетыми командирами, выглядели силой незыблемой и покойной.

Пожилой человек слышал: шаг их не так уж тверд и крепок, как когда-то ранее (пусть, ну и что ж, у них на ногах не кованые сапоги, а старенькие обмотки), воинская

[11]

форма поношенная и даже линялая (еще бы, после такой разрухи!), оркестр играет чуть-чуть вразнобой (понятно, сколько флейтистов и барабанщиков, причем потомственных, оставило родину). Но вот она — новая российская армия! Вот она — защитница рабочих и крестьян, одухотворенная идеями новой России!

Проходит воинская часть перед пожилым человеком — не очень стройная, плохо обмундированная, неважно подготовленная. Ну и что?! Взгляд пожилого человека молодеет, светлеют его потускневшие глаза: жива великая Россия! Жива суворовская традиция! Не покусится враг на нашу землю!

Стоял март 1925 года.

Пожилой человек повернул обратно к Мансуровскому переулку.

На него оглядывались. Все москвичи окрест знали его: то был бывший прославленный генерал, а ныне советник Красной Армии Алексей Алексеевич Брусилов.

[12]

     [Издревле бытовало на Руси: сын военного наследовал род занятий своего отца]

     [Брусилов был зачислен в Пажеский корпус]

     [Тверской драгунский полк являлся воинской частью, заслуженной и старой]

< Назад

Вернуться к оглавлению

Вперёд >

Далее читайте:

Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926), военный деятель царской и Красной армий.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС